О байкерах: настоящих, и фальшивых.

Тем, кто всерьёз мнит себя российским "байкером"- лучше дальше не читать. Это я честно, от всего сердца, рекомендую. Ибо никаких российских "байкеров" испокон веков не было, не есть, и не будет. Мальчик Петя на Яве, в валенках и ушанке, с нарисованными на ватнике шариковой ручкой "цветами", при всём его желании, не байкер. Он - мальчик Петя, живущий самообманом. Он даже не совсем "мотоциклист"- он просто малолетняя сопливая шпана. Но ему очень, ОЧЕНЬ хочется быть "байкером"- ну, как Петя Фонда в "Ездоке", или уж на худой конец, как Микки Рурк в "Марлборо ман". Он, мальчик Петя, вполне возможно, очень приятный парнишка. Но до реальности ему- ох, как далеко, ибо даже его страстное желание стать "байкером" построено на лжи, состряпанной в Голливуде из воздуха.

Такие молодые мечтатели , не обременённые ни образованием вообще, а знанием байкерской истории тем более, особенно плодятся в российской и украинской провинции. Там, в оранжереях серости, они и процветают - себе на радость, девкам в сладость, миру на удивление.

Слегка изменённый подвид подобного же "wannabe" являет из себя молодой человек лет 25-30, мелкий менеджер иль программер, купивший себе взамен Явы дешёвый японский "крузер" - и считающий, что наличие кожаных штанов и всяческой навешанной на косуху блестящей мишуры делает его автоматически - "байкером". Вроде и не дурак, а вот в такую конфузию попал. Ну, и существуют откровенные бандиты на мотоциклах. И всё же они - никак не байкеры. Ибо настоящие байкеры живут в Америке. Где, для того, чтобы быть байкером, иметь Яву, валенки, и быть бандитом - не обязательно. Скорее - наоборот.

Но владение Harley-Davidson-ом, оно обязательно. Таков железный закон бытия.

Основная отсчётная точка, так сказать. Японцы в Штатах не котируются никак. А поэтому, будучи сжигаемы на вертеле самосомнения и комплекса неполноценности, мечут они в мото-публикациях яд и откровенную чушь как про Х-Д, так и про байкеров, которых они не знают, и ненавидят за одно то, что самих их не подпускают за мили к тому, заветному, Граалю. А байкерам всё это - "собака лает, караван идёт."

На самом деле, не всё так сумрачно. Есть мотоциклисты, есть байкеры, но и те и другие, используют старый кавалерийский термин, "RIDERS", т.е. ездоки.

А так как мотоцикл, или байк, является логическим воплощением лошади- в металл, то и термин этот, Riders, существует с заслуженной репутацией и гордой родословной. И отличает нас от 4-х колёсных, "Drivers", т.е. "водителей".

___________

Прошло уже несколько месяцев с момента моей остановки в White Sulphur Springs, а я старался припомнить, как же они, эти Спрингс, выглядят - и не мог. Дорогу к ним - помню, выезд из них - тоже, а вот мотель, где я остановился, и какой-то задрипанный бар, где я урвал немалого размера, но совершенно безвкусный хамбургер из бизона - всё это только сегодня всплыло, визуально, в моей голове.

Что значит, что я был сильно усталым в White Sulphur Springs. Но вот утром, с первыми лучами Солнца, подрагивая от холода, я выехал по направлению к горам. И, отъехав миль 5, не выдержал, остановился, и сделал несколько фото. Уж больно оно всё утренней росой блистало и светилось.

А затем я все быстрее и выше забирался в горы по совершенно пустой, виляющей меж гор, в каньонах, 89-й дороге, и так как раннее Солнце туда не попадало, а висел там густой, тёмно-серый и холодный туман, то за первые же 15 минут продрог я до костей, до клацанья зубов, до трясучки в руках и в теле - и всё же, как истинный Викинг, на всё плюнул, и гнал вперёд, вперёд... Глупо, конечно. Но что делать? Викинг, он Викингом и остаётся. Но всё кончается, и выехал я на высотное плоскогорье- и хоть солнышко меня согрело слегка. А вдали виднелись заветные Rocky Mountains.

>

Совершенно окоченев, я въехал в Great Falls, стоящий над уровнем моря 3312 футов, и первым делом закатил в придорожную харчевню. Срочно был нужен завтрак, уют и тепло. Утро было ещё ранним, и харчевня была заполнена нормальными, видимо каждодневными, посетителями. Официантки знали большинство народа по имени. Маленький дополнительный зал, в стороне от основного, был плотно упакован солдатиками - видать, рядом была военная база.

Солдатики явно были зелёными, ибо не одной боевой нашивки я ни у кого из них не углядел, кроме как у их сержанта, омерзительно громкой и противной толстожопой черной тётки, которая голосила без передыху на самых неприятных нотах. Казалось, что если её не пристрелят, то она будет голосить бесконечно, да и при получении прямого ранения в голову пуля пролетит, не задев никакой жизненно-важный орган, а уж тем более мозг, и баба-сержант так и продолжит своё коровье мычанье на высоких нотах, пока не сведёт всё население Штатов с ума.

Я очень быстро съел завтрак и поспешил из харчевни исчезнуть.

По 15-му хайвэя я доехал до Shelby, ничем особенно не примечательного городишки, и, повернув на Запад, наконец-то оказался на 2-й дороге.

Которая, как я знал, приведёт меня к Либби. Всё пока двигалось по плану.

От Shelby, напрямую на Запад, через 54 мили я доехал до Browning, где взяв 89-ю дорогу на Север, через 32 мили, проведённые в Blackfeet Indian Reservation, доехал до St. Mary (ещё 19 миль, и я бы вкатил в Канаду), где, повернув налево, въехал в

Glacier National Park.

-"Самая красивая дорога, на которой я когда-либо был"- сказал Butch.

53 мили дорога идёт через горы, переваливая через Logan Pass (высота над уровнем моря 6646 футов), мимо Lake McDonald, и в Columbia Falls она опять приводит на 2-ю, знакомую уже, дорогу. И ещё через пару часов, никуда не спеша, по лесной дороге, через Kootenai National Forest, въехал я, наконец, в Libby, Montana. Libby лежит в широкой долине, обрамлённой с Севера Blue Mountain (6040 ft.), а с Юга- Mountain Snowy (7618 ft.).

>

90% населения там- немцы, из российских "поволжских" немцев, 5% шведы, 4%- норвежцы, и 1%- потерянные во времени и пространстве, индейцы.

Занимается весь этот германоязычный народ лесоповалом, а индейцы- пьянством.

Живут все, однако, в мире и покое. Смотреть в Libby особенно не на что- на центральной улице (она же 2-я дорога) несколько заправочных станций, огромный спортивный магазин с винтовками и удочками, десяток всяческих отелей, мотелей и кемпингов, и пять-шесть мест общественного питания. В Октябре, естественно, проводится October fest, и танцы-пляски народов мира.

В придорожном мотеле меня регистрировали до безобразия долго, что дало мне моральное основание для требования всяческих мною совершенно незаслуженных скидок, но добрая тётка была настолько сконфужена задержкой, что сама сделала для меня скидки немалые, да ещё и извинялась за принесённое мне неудобство.

Приняв душ, я отправился на охоту за чем-то съедобным.

Через дорогу от мотеля стоял милый немецкий ресторан, куда я и забрёл. Ещё было относительно рано; в полупустом ресторане официантки толпились у стойки бара и развлекались рассказами о том, как и где каждая из них сумела испражниться при отсутствии туалета. Оказалось, что материал этот богат шутками и прибаутками и ненавистью, или завистью, к мужскому полу. Немецко-солдатский юмор этот меня скоро утомил, и съев что-то коровье, я вернулся в мотель. Немецкие девушки, когда злы, не хуже Брунхильд из легенд.

И позвонил в Сан-Франциско - сообщить Анн, где я нахожусь, и когда меня можно ожидать. Анн звучала странно, как бы замедленно произнося слова, стараясь безрезультатно сосредоточиться над тем, что говорила в трубку телефона.

-Сергей, если ты стоишь, то сядь сейчас, пожалуйста!- сказала она.

-В чём дело, Анн?- спросил я.

-Четыре дня назад умерла Аланна. Я тебе звонила - твой телефон не отвечал.

-В Миннесоте мой селл никогда не работает- растерянно пробормотал я, как будто ища, и не находя правильного ответа, как будто от этого ответа что-то зависело, что-то могло изменить страшную новость.

Утром следующего дня, прогрохотав по ещё спящему Libby до ближайшей заправки и узнав у милой кассирши как далеко до границы с Idaho, была ли она в Канаде и охотилась ли она на медведя (30, нет, да), и пожелав милейшему городку всего самого лучшего на белом свете, я выехал, обменявшись приветствием с местным Шерифом, в сторону Bonners Ferry. Айдахо я пересёк за час- на Севере Штат узкий, зажатый как в клещах между Монтаной и Штатом Вашингтон. Остановился у Lake Pend Oreille, рассеянно сделал несколько фотографий, голова была пуста, эмоции отсутствовали напрочь.

Въехал в Штат Вашингтон, и начал спускаться на Юг - времени поболтаться на побережье у меня не было: новость из Сан-Франциско переменила мои планы.

По 2-й дороге доехал до Spokane, который удивил меня своим каким-то деревенско-ярморочным и совсем не-городским характером, несмотря на его размеры; затем по 195-й дороге, затем по 12-й, до Walla Walla.

Про ту часть Штата Вашингтон, что я видел, сказать можно одно: SHITLOAD OF NOTHING. Это высокое плоскогорье, практически плоское, как доска, засеянное пшеницей. Смотреть там настолько не на что, что останавливаться и делать фото мне и в голову не пришло. Через 6 миль я вкатил в Штат Oregon.

По неизвестным мне причинам Штат Орегон тут же немедленно и интенсивно запах мокрой псиной. У каждого Штата- свой запах. Уверяю, Орегон трудно было бы с чем-то перепутать даже посреди ночи. Доехав до Pendleton, я въехал на 84-й хайвэй, и по нему опять погнал на Запад- я знал, что раньше или позже хайвэй приведёт меня в Portland.

*

Аланна была одной из самых необычайных женщин, встреченных мною за все мои годы на этой грешной Земле. Необычность её так же проявлялась в том, что даже саму эту необычность было трудно схватить за хвост, аки Жар-Птицу, как-то квалифицировать, расчленить, положить в банку с хлороформом и повесить ярлык-

Аланна не поддавалась ни под какую бюрократическую классификацию.

Она просто жила - так, как считала нужным; вела себя так, как и полагается себя вести умной, независимой, воспитанной женщине из старой католической семьи.

Она принадлежала к элите, к Свету старого Сан-Франциско, и хотя знала всех и вся, никогда этим не кичилась. В Бога верила тихо, истово, без истерик.

Помогала она всем, кому только могла, всем, чем только могла, даже при ограниченных ресурсах; никогда не отступала от своих принципов ни в чём, и совершенно не умела лгать. Плохо она никогда о людях не отзывалась, следуя указу: "Если нет ничего хорошего сказать о человеке, смолчи".

Мне Аланна спасла жизнь. Она была мне другом - более того, она многому меня научила, многое показала, со многими людьми познакомила - короче, она направила меня, тогда уже побитого жизнью, но в сути своей, ещё неоперившегося птенца, на путь истинный, изменив тем самым всю мою жизнь, дав мне веру в самого себя и в свои силы. Я всегда считал её своей приёмной матерью, и она это знала.

Когда 15 лет назад она оказалась в автомобильной аварии, в результате которой произошла почти полная потеря памяти, одним из немногих людей, которых она вспомнила - не просто по имени, а именно как личность, как человек, с которым связаны какие-то важные в жизни события, был я. И теперь я гнал, гнал по 84-му хайвэю к океану, чтобы потом вдоль него спуститься до Сан-Франциско, на похороны моей приёмной матери, Аланны.

*

Я неожиданно выехал к реке. То есть по карте всяко получалось, что ехать я буду где-то недалеко от неё, а в реальности оказалось, что ехал я по самой кромке огромного берега, и внизу текла она, Columbia River.

Особой шириной река не отличается- Гудзон, например, шире, но чуешь в ней некую скрытую мощь- к такой реке нужно относиться с уважением.

В верхнем течении оба берега растительностью не отличались; могучие холмы на северной стороне реки обагрились предзакатным светом. Пора было подумывать о ночлеге. Сообразив, что пора бы и заправить Кабана, я съехал с хайвэя, углядев бензоколонку Shell, и пока я качал горючее, спросил суетившегося рядом бензо-служащего: - Мол, а есть ли здесь какое место для ночлега?

Ибо по виду бензоколонки и окрестностей особой надежды на это не было.

-Как же, как же!- встрепенулся престарелый заправочный работник , вот по улице проедешь (тут он показал на одну и единственную улицу) - там и мотель будет!

-А поесть-то найдётся место? - не сдавался я .

-Да там напротив мотеля и едальня есть! - чуть не прослезился от умиления старичок.

Ну, есть, так есть - нужно бы и проверить, что там, собственно, есть. А иначе придётся тащиться ещё миль 20 до Форт Даллес. А делать это уж очень не хотелось - устал я сильно.

И поехал искать мотель. Доехав до конца улицы, я понял, что мотель я умудрился не углядеть - развернулся, и тут же его отыскал. Конторка по регистрации оказалась закрытой, но рядом висел колокольчик, и на поднятый мною трезвон дверь открыла молодая и приятнейшая немка - оказалось, что в мотеле осталась одна, последняя, комната, обладателем коей на ночь я могу, при желании, стать. Тут же подошёл и хозяин, молодой и статный немец - оказалось, что семейная пара только недавно стала владельцами этого мотеля, переехав в пустынное местечко на берегу реки из Ванкувера. Увидев удивление на моём лице, хозяин поспешил объясниться: оказалось, что он фанатичный рыбак, и тем объясняется переезд поближе к местам, славящимися отличной рыбалкой.

- Кстати, сказал он, потому и мотель заполнен сейчас, что проходит местный чемпионат по рыбной ловле. Рыбаков больше, чем рыб.

В любом случае, комната для меня была, и я тут же нагло начал давить на снижение цены за неё, и когда жена вопрошающе подняла глаза на мужа, мол, что с ним делать-то, с байкером из Нью-Йорка, он рассмеялся, махнул рукой, и скосил мне цену чуть не вдвое. Если кто там проезжать будет по 84-му хайвэю, то искренне советую остановиться там - вот и адрес:

Rufus Hillview Motel

203 Wallace Street

Rufus,OR 97050

(541) 739-8221

Exit 109 on I-84

Приняв душ и переодевшись, я вооружился картой и пошел опять пытать добрых хозяев - нужно было выяснить, как удобнее добраться до океана, не особенно застряв в трафике в Portland, Oregon. Посоветовали они мне гнать напрямую по 84-му до предела, а потом перескочить на 26-ю дорогу, которая должна была меня привести к самому морю-океану. На том и порешили. А я пошел подкрепляться в Frosty's Lounge - в той самой, единственной, едальне. Рекламировала себя едальня как "семейный ресторан"- однако ни семьями, ни рестораном там не пахло. Пахло до одурения дешевыми сигаретами, кислым пивом и чипсами. Толпились там тракеры, местные фермеры и рыбаки.

Несмотря на мою "гражданскую форму одежды" мгновенно стало ясно, что от местных прозорливых глаз спасенья нет, и все прекрасно уже знали, что в мотеле остановился байкер из славного города Нью-Йорка, и что этот байкер - я.

И пока я поджидал приготовления на огне заказанного мной куска коровы, местное население, один-за-другим, стало ко мне подтягиваться и провоцировать на разговоры. Ну, нам не привыкать, и я с удовольствием провёл время в дружелюбной компании. Они меня про Нью-Йорк пытали, я их - про местную экономику; им было интересно узнать про чёрных - а мне про индейцев. Всё закончилось приятнейшими разговорами о байках, т.е. о Харлеях и Индиан.

Никаких других они просто не признавали. В мотеле, проверив по телевизору прогноз погоды на завтра, я рано заснул - впереди вырисовывался трудный и долгий день. Нужно было спешить.